Я не несчастная – белая и летящая… Как «Чайка»!

Новый материал о премьере саратовского театра «Версия» написала Анна Морковина, член Союза журналистов России. Публикуем её статью на нашем сайте.

                                                                  Иль взор унылый не найдёт
знакомых лиц на сцене скучной?..
А.С. Пушкин

Воистину: к классике стоит время от времени возвращаться, чтобы проверить себя.  Изменились ли что-то в нас с момента предыдущего пересечения с ней? По-прежнему ли близко к сердцу принимаем то, что заставляло когда-то трепетать и волноваться, или душа огрубела и останется глуха к щемящим мелодиям старой, как мир, истории?

Нет, трогает по-прежнему поразительная тонкость ткани чеховских пьес, зоркость его взгляда, виртуозная игра текста и подтекста, ранит судьба его героев и героинь, огорчают выводы интеллигента о суетности  нашего пёстрого мира. Ведь, по большому счёту, и природа человеческая не так уж сильно изменилась. Мы рвёмся, ввысь, в неведомые, невиданные дали, а тяжёлые вериги обыденности тянут нас к земле. И даже если много раз повторять себе: «Я — чайка», — не факт, что вырастут белые крылья.

Антоша Чехонте был близорук и носил пенсне. Но ведь самого главного глазами не увидишь, сказал другой классик, — зорко одно лишь сердце! И когда плачет в конце театральной истории молодой писатель Костя Треплев, навек потерявший Нину, комок подступает к горлу.

«Чайка», поставленная на сцене муниципального театра «Версия» её бессменным художественным руководителем, заслуженным работником культуры РФ Виктором Сергиенко, полна серьёзного достоинства. Спектакль смотрится на едином дыхании – зал воспринимает чеховскую историю как актуальную, с одной стороны, и вечную – с другой.

Мысль семейная – как всегда, одна из центральных в творчестве Чехова.  Вот семья, где не желающая стариться как женщина и уходить со сцены как творческая личность Ирина Аркадина (Евгения Смирнова) капризно переключает внимание на себя, не желая замечать проблем выросшего сына – писателя и драматурга Константина Треплева (прекрасная работа Александра Овчинникова), а постаревший, потерявший моральные и физические силы её брат, Сорин (Владимир Кабанов), увы, осознает, что прожил пустоцветом, не раскрыв лучшие качества души.

Вот другая семья – управляющего имением Шамраева.: кажущаяся себе взрослой, эмансипированной, Маша (Валентина Домникова), не имея высокой цели служения искусству и вообще какой-либо цели, кроме замужества, становится распущенной и циничной. Любя Костю и понимая невзаимность своего чувства, Маша «назло» выходит замуж за учителя Медведенко (Александр Демидов), делая несчастными себя и его, стало быть, поступает безнравственно.

«Версия» выпукло показывает каждый характер, каждую судьбу: отец Маши, управляющий имением Илья Шамраев (Андрей Ханжов) – человек необузданный, горячий, с фляжкой «горькой» и балалайкой. Он целует ручки мадам Аркадиной и пренебрегает женой (в разных составах — Анна Мельникова, Татьяна Чупикова). Полина же Андреевна Шамраева беззаветно влюблена в интеллигентного доктора Дорна (Игорь Абрамович) – одного из немногих, кто способен разглядеть в Константине талант и чрезвычайно ранимую душу. Гармонии и логики (если только логика есть в любви!) во взаимоотношениях персонажей почти нет, поэтому те крохи взаимности – между матерью  и сыном, писателем Тригориным (Антон Титов) и его юной поклонницей, «Чайкой» Ниной Заречной – кажутся настоящим чудом.

Конечно, о Нине Заречной в исполнении хрупкой, очаровательной Элины Сорокиной – отдельный разговор. В первом действии Нина, как настоящая чайка, появляется в белом (и в сцене спектакля в спектакле, произнося знаменитый монолог о «львах, орлах и куропатках»); в финале – в чёрном, но и этот цвет горечи идёт героине, воплотившей как бы собирательный образ русской актрисы. Как и Треплев, Нина несчастна в личной жизни, оба сгорают в жертвенном огне каждый своей творческой профессии. Заключительный монолог Нины звучит напутствием тем, кто осмелится встать на этот тернистый путь. Нина «Версии» не кажется сломленной, несмотря на её срывающийся голос и слёзы, но она не спасает Костю, погибающего в минуту душевного кризиса.

Весь спектакль спаян крепкой режиссурой, и, к счастью, не изобилует двойными – тройными смыслами, чтобы вернее найти путь к сердцу современного зрителя. «Версия» играет «Чайку» как хорошо слаженный симфонический оркестр – симфонию, и ансамблевость, цельность эта впечатляет. В то же время в партитуре спектакля отчётливо слышен голос каждого, так как это задумано Чеховым. Даже для Яши, слуги в имении Треплевых (Александр Котелков) придуман  остроумный нюанс: в сердцах он ломает нескладывающуюся удочку Тригорина, своеобразно мстя ему за легкомысленный эгоизм.

Хочется отметить изысканную стилистику спектакля, его зрелищность. «Версия» привлекла к работе над «Чайкой» одного из лучших театральных художников города, Юрия Наместникова, создавшего замечательные платья, костюмы, шляпы, сочинившего декорации. В «костюмной» постановке сразу же преобразились актёры нескольких поколений, исполняющие роли в «Чайке», и зрительскому сердцу отрадно это чрезвычайно. Лёгкие и одновременно выразительные и функциональные декорации, органично вписались в сценическое пространство, не перегружая его. В целом атмосфера усадьбы эпохи декаданса была воспроизведена мастерски.

С грустной усмешкой Чехов наблюдает за своими персонажами, их огромными возможностями и неоправдавшимися надеждами. Что ж, «все неловкие души за несчастных всегда известны…» Каждый из персонажей спектакля попал «в запиндю». Попала и чайка, и была умерщвлена, и выпотрошена, потеряв свой прекрасный облик, и стала чучелом. Равно как и символом чеховской эпохи, попавшим на занавес МХАТа. Созданная почти 125 лет назад, одна из самых знаменитых пьес русского и мирового театра, «Чайка» Антона Павловича Чехова нисколько не устарела, что блестяще доказала постановка театра «Версия».

                                                                                      Анна Морковина

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

два × 5 =