«Нам остаётся только имя…»

(к 80-летию со дня рождения Натальи Иннокентьевны Свищёвой (1938-2002)

Воспоминаниями о Наталье Иннокентьевне Свищёвой, думаю, могли бы поделиться многие. О ней помнят театралы, художники, музейщики… Правда, сразу же следует оговорка: непростым она была человеком – прямолинейным, принципиальным; порой говорила такие нелицеприятные вещи, от которых некуда было спрятаться. Но уж если хвалила, то всегда могла объяснить, за что. Или так доказывала свою любовь, что не влюбиться с её подачи в талантливого мастера (или даже коллектив!) было невозможно. Как незаурядный и тончайший человек, Наталья Иннокентьевна была подвержена страстям, могла любить и… не то чтобы ненавидеть, а презирать — если те, о ком она писала, не дотягивали до нормы, не говоря уже о гениальности.

Мне всегда казалось, что многочисленные публикации Натальи Свищёвой (кстати, члену правления Саратовского регионального отделения Союза театральных деятелей) хранятся в любой библиотеке на почётном месте и была потрясена, когда попросила в одной из центральных библиотек Саратова найти её статьи и услышала в ответ: «А это кто?» Видимо, трава забвенья за семнадцать лет после её ухода из жизни выросла изрядная, и пришло время прополоть эту театроведческую ниву. Несмотря на то, что и в настоящее время в Саратовском цеху критиков трудится несколько уважаемых и бесспорно интересных журналистов.
Собственно, Наталья Иннокентьевна была профессиональным критиком, умеющим «вкусно» (причём, как уже понятно, с любовью к «острым приправам») и занимательно рассказать о многих явлениях мира культуры, обнаруживая при этом огромную эрудицию. Очень многие вспоминают начитанность Натальи Свищёвой, её немаленькую личную библиотеку.
Сейчас, по прошествии уже почти двух десятилетий после её ухода, я начала собирать рецензии Натальи Иннокентьевны и воспоминания о ней. У меня тоже есть собственные воспоминания: в то время, когда я постигала азы журналистики, она была уже признанным театральным рецензентом, писала увлекательные и глубокие статьи о музейных выставках, за её плечами были годы преподавания в театральном училище имени И.А. Слонова. И совершенно случайно пару месяцев назад я узнала, что она училась в одном классе с моей мамой – в 50-е годы, в здании, где была 4-я гимназия на Мичурина. Вспомнила это их одноклассница, врач-кардиолог Светлана Салеева: «Наташа Свищёва жила тогда на углу Провиантской и Советской, а Наташа Пастушкова – на проспекте Кирова. Я дружила с ними обеими, Свищёва умненькой девочкой была уже в те годы…» И другие вспоминают небольшой дом на самом верху Провиантской, его уже не сохранилось. Когда Иннокентий Михайлович Свищёв состарился (он был преподавателем математики в школе), он частенько сидел на лавочке у ворот этого дома.

К огромному сожалению, из тех, кто мог бы и желал поговорить о Свищёвой, нашлось время лишь у единиц. Что ж, как говорится, «иных уж нет, а те далече». Поэтому для меня особенно важно собрать те крупицы, которые улетучиваются, выветриваются из ненадёжной человеческой памяти. А прямых потомков у Натальи Иннокентьевны Свищёвой не было.

Всё же сегодняшние «интересанты», конечно, благодарны Татьяне Викторовне Зориной директору Дома кино, чьими стараниями был создан документальный фильм о дружбе семьи Свищёвых с семьёй Чечневых. Мне удалось найти пока лишь рецензию на единственный показ этой ленты в Доме работников искусств, в присутствии представителей династии саратовских художников Чечневых. И посчастливилось в доме подруги детства Натальи Свищёвой – её тёзки, старейшей потомственной художницы Наталии Александровны Чечневой и её дочери Лады Вальковой провести интереснейший вечер воспоминаний, которые частично можно воспроизвести на страницах «Волги-XXI век».

Родители обеих девочек дружили семьями, причём обе мамы работали в Радищевском музее. Ох, и непростые для советского времени это были женщины! Со знанием нескольких иностранных языков, любовью к культуре и её истории… Даже фамилии у них были «несоветские»: так, маму Натальи Иннокентьевны звали Наталией Ивановной Оболенской. Конечно, в голове всплывает что-то такое про корнета из белоофицерской песни… Идя в Радищевский музей искать сведения об этой даме, я воображала взбитые локоны, кружевные накрахмаленные воротнички на бархатных платьях… И была несколько обескуражена, увидев в книге по истории Радищевского музея женщину типично советской эпохи – в круглых очках, с гладко причёсанными волосами, похожую на учительницу. А через несколько страниц – и саму Наталью Иннокентьевну – востроносую, с короткой спортивной стрижкой, разве что не запечатлён над её плечом дымок от вечной сигареты («Она ведь напоминает Цветаеву позднего периода, — мелькнула ассоциация. – Вечно в редакции сидела вот так же, у стола, заваленном рукописями, между пальцами сигаретка дымится, а она ведёт чуть надтреснутым голосом замечательно интересные беседы…)

Кстати, не совсем понятно, как удавалось Наталье Иннокентьевне совмещать пагубную привычку к курению с любовью к спорту. Каждый, кто был знаком с ней, а также с её супругом – преподавателем мехмата Валентином Израилевичем, — знали, что регулярно, каждое лето они брали байдарку и отмахивали помногу вёрст по Волге, синхронно работая вёслами. Кто-то вспоминал и о том, как Наталья Иннокентьевна не гнушалась быть вратарём во время студенческих футбольных матчей… «У ней была особенная стать».
Те выпускники Саратовского театрального училища, которым посчастливилось учиться у Натальи Иннокентьевны, вспоминают её свободолюбие: например, она могла беседовать о зарубежной литературе и театре, сидя на столе. А вот на сцену, видимо, не рвалась, занималась искусствоведением с любовью, как, видимо, и училась (в знаменитом ЛГИТМИКе – институте театрального мастерства и культуры). Как Питер отпустил её обратно в Саратов? Но вернулась, и такое впечатление, что писала не переставая. Несколько лет работала в Радищевском музее вместе с матерью, преподавала в театральном училище имени Слонова, была сотрудником редакции газеты «Саратов», затем несколько лет была завлитом тюза (тогда ещё не имени Юрия Петровича Киселёва, так как сам главный режиссёр был жив)… Из тюза, согласно некрологу в «Саратове», и хоронили Наталью Иннокентьевну, умершую вследствие тяжёлой болезни. Она похоронена на Елшанском кладбище – одна, рядом ни могил родителей, ни других родственников. Как была индивидуальностью, так и ушла…

Летом удалось повстречаться с коллегами Свищёвой по театральному училищу – Галиной Васильевной Седельниковой и Ольгой Давыдовной Есиповой, живущей ныне в Германии. Ольга Давыдовна вспомнила, как Наталья Иннокентьевна познакомилась со своим будущим мужем в гостях у вернувшегося из эмиграции гениального художника Николая Михайловича Гущина, писавшего принципиально иначе, нежели принято было в «совковые» годы. Сколько было там затягивавшихся допоздна бесед об искусстве, тянулись друг к другу родственные души, сплетались судьбы…
Как говорил Осип Мандельштам, «нам остаётся только имя – блаженный звук на долгий срок». Вот и сегодняшнему поколению – хотя бы имя осталось. Я отсканировала множество статей Натальи Иннокентьевны в читальном зале областной универсальной библиотеки: она публиковалась в газетах «Саратов», «Коммунист», «Заря молодёжи». Очень благодарна сотрудникам ТЮЗа имени Ю.П. Киселёва, также поделившимся найденными в их архивах рецензиями. Есть статьи Свищёвой и в архиве театра драмы им. И.А. Слонова, и в театральной библиотеке Саратова.

На «просторах» Интернета мне посчастливилось найти на одном из сайтом воспоминания одного из выпускников Саратовского театрального училища, давно переехавшего в Белоруссию и занявшегося кино. Он искренне благодарит Наталью Иннокентьевну за то, что та не прогнала его в студенческие годы с неумелыми ещё набросками, а посоветовала продолжать писать. А какую «путёвку в жизнь» она дала своему любимому ученику – режиссёру и актёру Ивану Ивановичу Верховых и его саратовскому детищу – Академии театральных художеств (АТХ)! Писала про большинство спектаклей, давала огромные творческие портреты актёров – Елены Блохиной, Виталия Скородумова… В прекрасной брошюре, выпущенной поклонниками АТХ к 25-летию театра, ныне оставшегося лишь в памяти любящих его зрителей, есть и восторженная рецензия Натальи Иннокентьевны. И это не «победителю-ученику от побеждённого учителя», а поддержка настоящего друга.
Мне кажется, стоит сделать вечер памяти Натальи Свищёвой. Посвящать ей хотя бы один час в сетке занятий со студентами-театралами и абитуриентами школы юных журналистов. Мечтаю увидеть хотя бы скромную книжечку её театральных рецензий, в идеале — с фотографиями из спектаклей, а может быть, и с комментариями. Мечтать не вредно, верно?..

С благодарностью за уроки мастерства –
член Союза журналистов и Союза театральных деятелей России
Анна Морковина