Алексей Карабанов в роли Управдома в спектакле «Денискины рассказы» (2023 г.).
В конце июня 2024 года свой юбилей отметил ведущий мастер сцены Саратовского Театра юного зрителя имени Ю.П. Киселёва, член Союза театральных деятелей Алексей Николаевич КАРАБАНОВ. Более двадцати лет он радует маленьких и взрослых зрителей ТЮЗа своими разноплановыми ролями. В 2022 году Алексей Николаевич стал лауреатом XI областного театрального фестиваля «Золотой Арлекин» в номинации«лучшая мужская роль второго плана» за роль Бодрикура в спектакле «Жаворонок, или Жанна д’Арк».
Наша беседа состоялась летом, в самом конце театрального сезона.
— Алексей Николаевич, с юбилеем! Вы можете объяснить сегодняшним школьникам, почему нужно выбирать профессию актёра?
— Спасибо! Скажу так: каждому человеку стоит выбирать профессию, которая ему нравится, в которой он себя комфортно ощущает, которой хочет заниматься. К тому же должны быть некие определённые способности… Школьники, конечно, ещё пока мало что умеют, но уже начинают мечтать о своём будущем. К сожалению, современный шоу-бизнес ведёт их мысли в ту сторону, где они видят ослепительный блеск, фейерверк, и кто-то может подумать, что профессия актёра только из этого и состоит, такой и является – я блистаю на сцене!
Я никогда не был в шоу-бизнесе, но точно знаю, что актёрская профессия – это совершенно другое. Вернее, парадная сторона профессии – это десять процентов, а девяносто – это тяжёлый труд, преодоление себя, своей гордыни, самолюбия (это в моём случае)… Как говорил Станиславский, нужно любить профессию в себе, а не себя в профессии…Большое благо для человека – знать, чего он хочет,в чём его призвание. Ведь масса людей начинают заниматься тем или иным делом ради денег либо ради каких-то удобств. Конечно, не все ещё могут определиться в юности…
Алексей Карабанов. Дед из спектакля «Репка«
— А что Вас привело в юности к мысли о театре как о будущей профессии?
— У меня рано обнаружилась тяга что-либо показывать, изображать… Мне было лет шесть, когда я организовал «концертик» для бабушки, дедушки, их соседей. Я подбил своего тогдашнего товарища и одну девочку с нашей улицы выступить перед взрослыми. Уже не помню точно, что мы пели, какие стихи читали… Нашим зрителям было страшно приятно, что дети растут такими талантливыми! (смеётся)
— А потом, в более старшем возрасте?
— У моего папы был катушечный магнитофон и очень много записей Хазанова, Райкина, Карцева, и он постоянно это слушал. Естественно, это было и у меня на слуху. И вот как-то в пионерском лагере после седьмого класса готовился концерт, и я предложил: могу голосом Хазанова что-нибудь исполнить. И прочитал знаменитый монолог студента кулинарного техникума. Зал аплодировал, и я получил настоящий «кайф»! Понял, какая бывает отдача от зрителей, если попадаешьточно… Я учился в 108-й школе Саратова, это Ленинский район. С тех пор я постоянно участвовал в школьных концертах. У нас была традиция: десятый «А» должен ставить и новогодний спектакль, и мы начали писать сценарий. Взяли за основу мультфильм «Вовка в тридевятом царстве», добавили своих персонажей… Был задействовал почти весь класс, а я играл Вовку. Тогда мне многие стали говорить: «Тебе надо этим и дальше заниматься!» Но я ещё плохо представлял, как это – «всерьёз»быть артистом. Поэтому после десятого класса пошёл в профтехобразование на радиомонтажника. Мой отец занимался этой профессией. Родители, конечно, уговаривали: «Иди в Политех!» Но я не слишком хотел этим заниматься, думал: «Если что, отец подскажет что-то по специальности».
— А что было в профтехучилище?
— Театральная стихия меня и там нашла! Мы начали учиться в сентябре, а в конце октября объявили конкурс «Алло, мы ищем таланты!» В результате весь год, что я учился, пришлось выступать с агитбригадой. Но всё-таки я получил специальность радиомонтажника и красный диплом.
Одна девочка, с которой я учился, начала подбивать меня поступать в театральное училище.
— И Вы поступили?
— К сожалению, нет, мы не попали туда. Курс тогда набирала Валентина Александровна Ермакова. Я прошёл первый тур, а со второго слетел. Пошёл в армию. Когда вернулся, ребята с этого курса ещё доучивались.
Мы поговорили с педагогом по сценречи Виктором Григорьевичем Кульченко – стоит ли продолжать занятия театром?Виктор Григорьевич дал такой совет. Я в те годы активно занимался гиревым спортом, и у меня была накачанная мускулатура… Так вот преподаватель сказал, чтобы я определился: ведь мышцы давят на голосовые связки, иногда передавливают, придают некоторую сиплость голосу…
— Где проходила Ваша служба?
— Под городом Винница, в посёлке Вороновица. Я служил в лётных войсках, мы обслуживали офицерский состав. Там был штаб, где мы занимались наладкой электричества, фильтровентиляции.
— И тоже потребовалась художественная самодеятельность?
— Наступал Новый год, и потребовалась концертная программа. Время было советское, и всё нужно было направить для поддержки бойцов.В моих документах значилось, что я поступал в театральный… Меня снова привлекли к самодеятельности, и я организовал новогодний вечер с конкурсами, с различными номерами. Оглядываясь назад, я думаю, что театральная стезя меня просто преследовала, где бы я ни был!
Кстати, со службой связано одно воспоминание. Нас, солдат, культурно поддерживали: мы ходили в кино и в библиотеку.И в библиотеке я увидел книги Станиславского: «Работа актёра над собой» и «Работа актёра над ролью». Как они попали в маленькую поселковую библиотеку? Я полистал их и увидел, что никто до меня эти книги никто до меня не брал. И я попросту унёс их исподтишка под шинелью…
— Прочитали?
— Конечно, а для чего же были их уносить?! Сидел, читал, вникал, книги очень понравились. В это время я получил письмо от мамы, где она сообщала, что театральное училище закрыли, но открылся театральный факультет на базе Саратовской консерватории. Надо сказать, что родители абсолютно индифферентно относились к моему выбору профессии и уж, конечно, в театральный не толкали. Мама работала библиографом в технической библиотеке на заводе приёмно-усилительных ламп (ПУЛ), отец на заводе же служил радиомонтажником… Они не видели меня в будущем артистом! Отец, к примеру, если смотрел какой-нибудь фильм по телевизору, говорил: «Вот Табаков – это я понимаю, артист! А ты что? Да посмотри на себя…»
Одноглазый Кот из спектакля «Зимы не будет».
— А что было после армии? Желание стать артистом не пропало?
— Нет! Когда я вернулся (зимой, потому что был я осеннего призыва), у меня появилось время, которое давалось вернувшимся со срочной службы перед трудоустройством. Мы с приятелем шли мимо театра драмы, и я решил зайти узнать насчёт каких-либо вакансий. Оказалось, требуются монтировщики – выставлять декорации на сцене. «Это то, что надо!» — решил я и устроился в театр. Наш бригадир Александр Жидков, в прошлом служил актёром… Мы очень много работали, я получал больше, чем одну ставку – приличные деньги; моя мама на своей работе, со стажем, получала вдвое меньше.
Но больше всего мне понравилось то, что я так или иначе появлялся на сцене! Например, в спектакле «Ревизор» у Александра Ивановича Дзекуна мы должны были выкатывать на сцену фуру. А чтобы мы не просто так маячили сзади, нам выдали фрачный верх и котелок каждому. Вот в этот момент я ощутил, что начинается настоящий театр!
Алексей Карабанов на выступлении в училище № 48 г. Саратова (1984 г.)
— И возникала эйфория?
— Да, я был почти полностью счастлив! Я на сцене – чего же ещё?!.. Но ближе к весне я снова стал готовиться к поступлению. Актриса Тамара Джураева посоветовала мне попробовать сразу в Москву…
— А куда конкретно?
— Зачастую молодёжь пробовалась везде. Бегала толпа абитуриентов по всем училищам, вузам – где повезёт. Это был 1985-й год, ещё советское время. Брежнева, правда, уже не стало… Но страна шла пока тем же курсом, что и раньше.
Конкурс в тот год был двести человек на место!
— Нереально представить…
— Да мы молодые были, выносливые, никто не стонал… В Щукинском училище тогда набирал Олег Табаков, а вторым мастером был Марков. Начался предварительный тур прослушиваний. Я набрал очень серьёзный репертуар – стихи Блока, «Король Лир» Шекспира… Читаю и краем глаза вижу, что комиссия улыбается. Не понимаю – что смешного?! Но позвали двоих из нашей «пятёрки», объяснили: репертуар не подходит под мои внешние данные, речь имела свои индивидуальные особенности… Говорят: «Вы же вроде бы в театре работаете – могли бы с кем-то посоветоваться, что выбрать. Взяли бы раннего Чехова, а не Шекспира… Меняйте репертуар и приезжайте на первый тур».
Я обрадовался и уехал, помня про драгоценную возможность вернуться в Щуку. А в Саратове в это время тоже шёл приём на театральный факультет, и набирал курс Александр Григорьевич Галко. Я решил попробовать и прошёл все три тура. И нас сразу же отправили в колхоз. Я, конечно, мог бы отговориться – нога, мол, болит, — а сам поехать потихоньку в Москву. Но я уже прикипел к тем ребятам и решил остаться.
— Ещё бы! Такой мастер!
— Александра Григорьевича я видел, конечно, в театре драмы, когда работал там, но общаться близко не приходилось.
И вот началась студенческая жизнь…
— Какие роли, Алексей, пришлось играть в дипломных спектаклях? Я помню эти спектакли, потому что в том же году в театральный поступил мой одноклассник…
— Самой значимой была, конечно, роль старшины Дугина в спектакле «Рядовые» по пьесе Александра Дударева. Потом этот спектакль ставили и в ТЮЗе… Мы очень качественно его сделали, нас на Саратовском телевидении записали, положительные статьи появились… Я думаю, от нас мало что зависело, девяносто процентов успеха дал нам наш Александр Григорьевич.
— Тема Великой Отечественной войны всегда, как мне кажется, имела большой резонанс…
— Мы были поколением, воспитанным на советских патриотических фильмах, в голове у нас засел патриотический пафос. После первой читки мы бросились разыгрывать что-то, но Галко нас остановил и стал объяснять: «Поймите, у людей, которые под пулями каждый день ходят, отношения гораздо проще и гораздо сильнее…» Он ставил спектакль весьма своеобразно для того времени. «Рядовые» получились не про победу одних над другими, а про то, что война сама по себе – вещь ужасная. Она ломает всех – и победителей, и побеждённых.
Мы повзрослели на этом материале. Помню, как перед записью на телевидении выступала театральный критик Наталия Свищёва, говорившая, как её удивило – молодые артисты так глубоко проникли в суть военной истории.
— Я вспоминаю этот спектакль: у каждого из «рядовых» была своя трагедия, своя история, проникающая в душу к зрителю… Какие ещё были дипломные спектакли?
— Второй спектакль был не слабее, но совсем про другое. Это «Случай в метро» по американской пьесе. Про то, как два подонка попали в вагон метро и начали издеваться над пассажирами… Одного из них – Арти Коннорса, воплощение грубой силы — играл я, второго – более интеллектуального бандита Джо Ферроне – Сергей Барышев. Конечно, страшные вещи происходили в вагоне метро, но мне нравилось играть в этом спектакле.
Третьим дипломным была «Свадьба Кречинского» А. Сухово-Кобылина. У меня было две роли: слуга и пристав.
— Как пришлось трудоустраиваться после учёбы?
— Когда мы осенью пришли на последний, четвёртый, курс, Александр Григорьевич подозвал меня и сказал: «С тобой хочет поговорить Дзекун». У режиссёра драмтеатра тогда была нехватка актёров – ушёл Виталий Метлин, и его роли в спектаклях «Багровый остров» и «Тамада» остались незакрытыми. Александр Иванович позвал меня на эти роли, пообещав договориться насчёт учебного процесса с Галко. А потом мне предложили стать артистом театра драмы уже на постоянной основе.
— Были ли сложности во взаимоотношениях с режиссёром? Ведь о Дзекуне ходили всякие легенды…
— Да у меня никаких таких сложных взаимоотношений с ним и не было. Ведь я сначала был студентом, потом – новичком среди артистов и по отношению к режиссёру вёл себя уважительно, и он не орал на меня и драться не лез (смеётся). Конечно, я слышал, как на репетициях Дзекун выходил из себя и мог вести себя экспрессивно по отношению к кому-то. Мне такой «чести» не выпало, к счастью. Поэтому запомнил Александра Ивановича вполне хорошим, интеллигентным человеком.
Когда я пришёл после окончания учёбы, поехал с театром драмы на гастроли в Киев и Днепропетровск. А в новом сезоне Дзекун позвал меня в спектакль «Бесы» по Достоевскому. Мне дали роль самоубийцы Кириллова, и я уже участвовал в репетициях…
Но у меня было кредо, которое упрямо сидело во мне: не хочу играть, а хочу жить на сцене! Если бы я не испытывал иногда «приступов» вдохновения на сцене, то, наверное, было бы спокойнее. Но я был уверен, что должен быть полный «драйв», а иначе и выходить незачем. Я так и говорил Галко: «Хочу быть рупором божьим на сцене!» Он мне резонно отвечал, что нужно так освоить профессию, чтобы в любом настроении выходить на сцену и работать для зрителей, а они должны получать и удовлетворение, и назидание от увиденного.
Я, конечно, слушал своего педагога, режиссёра, но на четвёртом курсе у меня появилось чувство, что то, что я делаю, — фальшиво, я ненастоящий какой-то. Решил я, что вся эта рефлексия интеллигентская – не моё, а как человек из народа я должен уйти в народ же, где смогу набраться «натуральности», а потом вернусь на белом коне!
Я решил уйти из театра вообще. Поговорил с Дзекуном, и до сих помню, как он вздохнул и говорит: «Что же с вами делать? Думаете, мне порой не хочется бросить всё и сбежать? Очень хочется. Но на мне коллектив, и я продолжаю работать». Договорились, что если я «нагуляюсь» и вернусь, он меня снова возьмёт. Я ушёл с осознанием того, что главный режиссёр крутейшего на тот момент саратовского театра пообещал взять меня обратно.
— Куда же Вас «бросила судьбина»?
— Я уехал к бабушке в Сызрань, пошёл на кирпичный завод. Стоял у пресса, снимал кирпичи – тяжёлая физическая работа. Через полтора месяца «вкалывания» там пришла мысль: «Всё-таки человек должен заниматься тем, на что он заточен!» Но возвращаться к театральной деятельности ещё срок не подошёл. Дальше я работал на буровой – под Ершовом, нас туда забрасывали на вертолёте. Работали вахтами – восемь на восемь, я был помощником бурильщика. После второй вахты несколько человек из молодёжи отправили в Энгельс учиться на «помбура» (было такое училище возле моста).
— Алексей, а как произошёл обратный процесс – дорога к театру? Сколько же прошло лет, чтобы театр вновь властно поманил на сцену?
— Прошло ни много ни мало – тринадцать лет. Когда я осознал, что хочу вернуться к профессии артиста, то отправился в Саратовский Театр юного зрителя, к Юрию Петровичу Ошерову, который работал тогда главным режиссёром. Он был очень удивлён и заявил, что после такого перерыва люди обычно в профессию не возвращаются.
В течение этого времени я уверовал в Христа, и сейчас я человек верующий. Но даже в церкви я занимался творчеством, различными постановками. Стало понятно, что как бы я сам ни строил свою жизнь, призвание меня никогда не отпустит. Понял, что человек должен заниматься тем, для чего его выточил Господь Бог.
— И с тех пор прошло ещё двадцать лет, и саратовский зритель хорошо узнал артиста Алексея Карабанова… Пришло удовлетворение актёрской профессией?
— Да, конечно. И от атмосферы ТЮЗа, и от людей, с которыми я работаю, и от ролей.
— На Вашей персональной страничке на сайте ТЮза приведён огромный список ролей, сыгранных за двадцать с лишним лет на нескольких сценах Театра юного зрителя. Они такие разноплановые! Сеньор Капулетти в «Любви и смерти в Вероне», Голова в «Майской ночи», Федот Васков в «А зори здесь тихие», Царь Егор в «Чудесах на Змеином болоте», Пёс Тило в «Синей Птице» — всего более шестидесяти! Так и хочется спросить: а какая самая любимая?
— А Вам кто из моих персонажей запомнился?
— Невозможно оторваться от зрелищной, удивительной во всех смыслах «Майской ночи» Гоголя, где Голова – один из центральных персонажей наряду с Вакулой, Оксаной и Солохой. Меня просто перевернул спектакль «Прощание сМатёрой» на Исторической сцене ТЮЗа, где Вы играете председателя колхоза Воронцова, решающего непростую моральную задачу… Близок к этому образу и Федот Васков из васильевских «Зорь». А в День космонавтики я попала на «Денискины рассказы» и была в полнейшем восторге, испытала такую ностальгию по атмосфере советского детства, — Вы там замечательно играете управдома Алексея Акимовича и вдобавок поёте песню «Пусть мама услышит…» А понятие «амплуа» сейчас забыто?
— Кажется, у нас нет такого понятия. Но на что-то ведь режиссёры ориентируются, назначая на ту или иную роль! Мне как раз очень нравится пробовать себя в каком-то новом качестве, испытывать свои возможности к перевоплощению…
— У меня сложилось впечатление, что Вам чаще доверяют роли людей серьёзных, ответственных, на руководящей должности… в шляпе и с портфелем…
— Ну, это впечатление как раз, наверное, идёт от управдома в «Денискиных рассказах». А Бодрикур в «Жанне д`Арк»! Исторический спектакль, и никакого портфеля! Наверное, режиссёры отталкиваются в первую очередь от фактуры артиста. А внутренне — во мне видят взрослого, серьёзного и ответственного человека, а насколько я внутренне такой?.. Наверно, такой и есть.
К настоящему моменту я повзрослел и кое-что понял об актёрской профессии. Я могу и проживать кусочек судьбы своего персонажа здесь и сейчас, но я прекрасно понимаю, что в театре важно всё в совокупности. Театр – искусство синтетическое, как говорил А.Г. Галко.
Помню, что когда Роман Феодори ставил с нами «Майскую ночь», он объяснил, что спектакль будет настолько ярким и зрелищным, что «бледная» игра вообще не будет заметна. Надо соответствовать фактуре декораций, свету, костюмам, создавать гротесковых персонажей – визуальный театр.
— Вы работаете в партнёрстве со знаменитыми артистами, на спектаклях которых выросло не одно поколение саратовских зрителей. Как работается, как живётся в таком коллективе? Теперь и Вы уже – один из старших…
— Прекрасно работается! Могу много добрых слов сказать обо всех «тюзовцах». Конечно, люди всегда остаются прежде всего людьми со своими индивидуальными характерами, и какие-то «тёрки» неизбежны, какие-то недопонимания… Но в целом атмосфера ТЮЗа очень доброжелательная. За эти двадцать лет я ни разу не столкнулся с каким-либо «подсиживанием», не слышал, чтобы один у другого роль отнимал.Думаю, эти принципы, эта мораль идёт от учеников Юрия Петровича Киселёва, от тех, кто начинал с ним, а последующие поколения этой атмосферой проникаются… Это очень круто, и это важно для самого процесса работы. Если нет добрых отношений между актёрами, очень трудно создавать ткань спектакля. Должно быть доверие, ведь в момент творческой работы каждый открывается, обнажается. Конечно, мы можем шутить друг над другом, но за этим всем всё равно стоит доброта.
— Как-то я посмотрела на видеоинтервью, которое у Вас брал артист Владимир Егоров пару лет назад. Это было сделано с таким уважением!.. Что можете сказать о младшем поколении «тюзян», которые наверняка спрашивают и профессионального, и житейского совета? Ведь сейчас совершенно другое поколение, другая молодёжь…
— Моё мнение таково: молодые, приходящие учиться театральной профессии, отличаются от своих сверстников тем, что получают не только узко профессиональное образование – они образовываются в общечеловеческом смысле, в культурном плане; худо-бедно, но четыре года они изучают классику… Поэтому люди разных поколений, приходящие в театр, в чём-то созвучны.
— Приходится ли передавать свой богатый театральный опыт кому-то?
— Целый год я занимаюсь со школьниками Лицея-64 в качестве режиссёра-постановщика. В этом лицее учатся ребята-старшеклассники, они углубленно изучают культуру и искусство, и директор захотела создать школьный театр.
Мы выпустили два проекта. Первый называется «Полёт кузнечика» по пьесе Раисы Глушко. Она про буллинг, про девочку, которая была в классе белой вороной». Во второй проект – «Волшебный калейдоскоп» — я пригласил хореографа, чтобы она поставила нам танцы. Это философская сказка, или притча. Медвежонок отправляется искать мёд, а потом ищет счастье. Мораль: кроме материальных благ есть ещё нечто более важное.
— Мы о многом поговорили. Уже завершая интервью, хочу спросить: что Вам помогает находиться в такой замечательной физической и психофизической форме?
— Думаю, главное, что я обрёл Бога. Если человек обретает внутри себя покой, находится в гармонии не только с собой, но и с окружающим миром, это играет огромную роль. И, кроме того, я занимаюсь спортом, хожу в «тренажёрку». На Новый год я получил подарок от сына и дочери – абонемент в спортивный зал.
— Наверное, вредных привычек у Вас нет?
— В молодости я курил, выпивал… Но более тридцати лет этим не занимаюсь.
Алексей Карабанов с семьей
— Вы заговорили о детях. Сейчас идёт Год семьи. Семья Вам помогает? Как дети, супруга относятся к главе семьи с творческой профессией?
— Моя жена работает в области медтехники. Она человек очень честный, приходит посмотреть мои работы в театре и, если ей что-то не нравится, никогда не кривит душой. Дети также не связаны с искусством: дочь – клинический психолог, сын – айтишник. Семья – это железобетонный тыл для меня! Их роль в моей жизни, в моём продвижении в профессии, в моём становлении, пути к успешности просто огромна. Ия их всех очень люблю!
Беседовала Анна Морковина, июль-август 2024 г.
