Ностальгия по лучшему времени

(о премьере спектакля «Без ума от горя» в Саратовском ТЮЗе им. Ю.П. Киселёва)

На сцене Саратовского Театра юного зрителя имени Ю.П. Киселёва в июне был представлен на суд зрителей премьерный спектакль «Без ума от горя» — сценическая версия знаменитой комедии А.С. Грибоедова, любимая саратовцами за упоминание названия нашего города (неважно, в каком контексте). Выйдя перед началом представления к зрителям, режиссёр-постановщик Максим Меламедов попросил: «Если смешно – смейтесь, грустно – плачьте, а будет скучно… — терпите». Сразу скажу: скучать  не пришлось! Молодой режиссёр, поработав с хрестоматийной пьесой, подал её настолько неожиданно и эмоционально, что зрители улыбались, смеялись и грустили, не предъявляя претензий к «неклассическому прочтению» Грибоедова.

Лейтмотивом спектакля Максима Меламедова стали часы – символ времени, а также книги – облечённые в плоть знания. Поэтому неудивительно, что действия разворачиваются на фоне гигантских стеллажей с книгами, трансформирующихся в шкафы иного предназначения и стены, помогающие играть с пространством в угоду режиссёрскому замыслу. И с временем в спектакле тоже играют, но об этом немного позже. 

«Кто умножает знания, умножает скорбь», — говорили мудрые. Поэтому горе тем, кто заменяет жизнь цитатами, вычитанными из книг, и сам изъясняется афоризмами. Не слишком счастливы и те, кто поминутно смотрит на часы, — настоящая жизнь проносится мимо них. Видимо, именно это и является подоплёкой новой постановки с перевёрнутым грибоедовским названием.

            Счастливы в этой истории только любящие искренне и взаимно. Это юные Софья Фамусова и Александр Чацкий (их исполняют Ксения Гецевич и Никита Есин). Память всё время возвращает героев назад, в ту пору золотого детства, когда Соня и Саша играли в куклу и мишку и кормили друг друга с ложечки вареньем, а потом понарошку целовались липкими от сладостей губами…

            Помня их взаимную привязанность, верная горничная Лиза (актриса Ирина Протасова), как добрая фея, всё время возникает перед повзрослевшими Софьей и Чацким с из любимым лакомством на подносе; она искренне надеется примирить «поумневших» бывших влюблённых. Увы, не в её силах сотворить это чудо. Зато некая «надмирная» сила заставляет в финале спектакля снять с запястий часы; артисты покачивают ими, иллюстрируя ещё один афоризм: «Счастливые часов не наблюдают».

            Количество книг (в которых, по Фамусову, собрано всё «зло») в спектакле впечатляет. Книжное богатство настолько довлеет над любым из персонажей, что многие из  героев начинают изъясняться лишь цитатами, позабыв собственные мысли. Например, гости на балу у Фамусовых. Комично в их устах звучит классика – Пушкин, Лермонтов и  Гоголь с Достоевским… Чтение может развлекать и усыплять, раздражать и умилять. Начитанность оказывается кстати, когда фразы из пьес Шекспира горделивый Александр Чацкий (Артём Яксанов) призывает на помощь, признаваясь в любви к Софье (Надежда Червонная).

Забавно, что идея «собрать все книги да сжечь» воплощается вовсе не почтенным отцом «взрослой дочери» Фамусовым (Антон Щедрин), а всё теми же Лизой и Софьей. Лиза гадает на книгах и зеркале барышне и себе. Буфетчик Петруша (Александр Степанов) вроде бы не даёт повода усомниться в его любви к Лизе. Он с редкостной услужливостью читает барину календарь, придавая даже междометиям необходимое выражение, кукарекает, поглаживая золотого петушка и угощает гостей на балу шампанским.

Горделивый Александр Чацкий – тоже фигура комичная. Он слишком высокомерен, за что и поплатился в финале. Красноречивый Чацкий высмеивает мямлю Молчалина (Никита Матризаев), «болтает, шутит» со многими и предаётся воспоминаниям молодости с Платоном Михайловичем (Михаил Третьяков). У Чацкого нет идеалов (возможно, поэтому жанр спектакля определён автором как «эгокомедия». Не делается снисхождения и Софье (жаль, не прозвучала пушкинское: «И прекрасны Вы некстати, и умны Вы невпопад»). И вот возмездие зазнайке: Не в первый раз прокричав: «Карету мне, карету!» — Чацкий и весь зал с изумлением видит, как на сцену выкатывают огромную тыкву, её надевают на голову главному герою, и каждый желающий может хлопнуть по ней звонким подносом… Желая стать рупором эпохи, он неожиданно становится посмешищем… И ни Софья, ни тем более варенье не могут помочь «оскорблённому сердцу».

Что же касается Молчалина, то он ведёт себя как слабоумный или глухонемой, хотя, как и Чацкий со Скалозубом, претендует на роль жениха. Он активно жестикулирует, что напоминает игру в «крокодила». Но ложные скромность и немота пропадают, когда этот тихоня вынимает изо рта затычку и пускается во все тяжкие, соблазняя Лизу. Точнее, пытается сделать это, раскладывая перед бойкой горничной невесть откуда появившиеся у него женские украшения и безделушки. Правда, в спектакле поясняется, каким же образом всё это появляется: Молчалин попросту «тырит» данные артефакты у посетительниц, весьма нуждающихся в «бумажке с печатью». С многозначительным «ха!» Алексей Степанович накладывает печать и превращает бумажку в документ.

Общество напичкано условностями, как часовой механизм – пружинками и винтиками. Мужья подчиняются жёнам, как музыкальный приятель Чацкого Платон Михайлович (М. Третьяков). Увы, растеряв былую стать и радость жизни, он на коротком поводке у своей хваткой супруги (В. Яксанова) и исполняет лишь что-то очень короткое под её «дудку». Ещё печальнее образ Максима Петровича А. Ротачков), бесконечно падающего, как болванчик, под грозный окрик своей супруги (Э. Иртуганова). Всё-таки Грибоедов был решительным  противником браков по расчёту…

Молодого «карбонария» многие пытаются «окрутить»  на балу (увы, как такового, бала почти, и не показано в спектакле – кулуарные разговоры довлеют над танцами). Семья Тугоуховских с тремя дочерями на выданье (князь – А. Тремасов, княгиня – Е. Краснова, дочери —  Ксения Гецевич, Дарья Парфентьева, Мария Рычкова) ловят жениха опять-таки, пытаясь блеснуть знаниями, но что толку удивлять «небогатого»? Чудесная графиня-бабушка (заслуженная артистка РФ Н. Пантелеева), вечно твердящая строки пушкинского «Лукоморья» никак не может отпустить выросшую внучку (Е. Сидорова), интересующуюся отнюдь не сказками; им тоже не везёт: Чацкий «имеет в предмете» только строптивую Софью.

Заневестившаяся Софья и три её «жениха» надевают время от времени симпатичные веночки, словно из славянских обрядов. Столь разные, «женихи», усевшись в один ряд, выглядят очень комично: важный Сергей Сергеич Скалозуб с пышными усами (В. Егоров), надменный Чацкий и вечно теребящий что-то в руках притворщик Молчалин. Скалозуб с его солдафонским образом мыслей, сменив мундир на фрак, невероятно смешон с забытой на голове сеточкой для волос; он жестом фокусника извлекает откуда-то искусственный букет и протягивает невесте…

Всех троих, как арбитр, критически рассматривает старуха Хлёстова (Т. Чупикова), явившаяся в разгар бала с «моськой». Именно она решает, кому носить брачный венец, а с кого его стоит сорвать за «несоответствие». Естественно, веночек остаётся у Молчалина, умильно глядящего белого «пушистика». «Тормозной» Скалозуб отпадает, вероятно, из-за  своей реакции, а дерзкий Чацкий вскоре получает по «тыкве»… Но и расчётливый Алексей Степанович, как известно, в мужья не попадает: Лиза, верная Петруше, раскрывает барышне глаза на предательство её возлюбленного.

В «эгокомедии» Максима Меламедова отсутствует классический финал. Никто – о ужас! – не посылает бедную Софью «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов». Чацкий, так часто вызывавший карету, после скандала на балу уже не вспоминает про «оскорблённое сердце»… Зато спектакль оставляет надежду на то, что Софья и Александр простят друг другу все обиды и всё-таки будут счастливы вместе, как когда-то, в золотом детстве.

Анна Морковина

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

семь − один =